Лёша любил цыганскую музыку, она его будоражила, но к экстатическому состоянию, как было нужно режиссёру, не приводила. Постановщик нервничал, говорил, что Шутов тормозит репетиционную работу и если так пойдёт дальше, то придётся искать другого исполнителя.

Валентина торговала спиртом круглосуточно, так сказать, по мере спроса. Спрос же возрастал по ночам, поэтому приходилось спать урывками. Может, только под утро, часов с четырёх до восьми, и удавалось подремать. Народ за опохмелением приходил довольно рано.

Лёша Шутов ехал в трамвае по своим надобностям. Как обычно, в транспорте было много народу, и ему пришлось стоять. В битком набитом салоне он обратил внимание на группу детей лет десяти-двенадцати, которые пробирались сквозь толпу пассажиров из одного конца вагона в другой. «Ишь, какие ловкие, прямо малолетние карманники», — подумал Шутов, улыбаясь, когда они плотно прижимались к нему, обтекая с разных сторон и протискиваясь к дверям.

Алексею же представлялось, что в фельдъегерскую службу для секретности набирали мужчин преклонного возраста. Выглядели эти дедушки в его воображении как ходоки к Ленину. Одетые в армяки и зипуны, подпоясанные кушаками, в лаптях или опорках, являлись они в штаб армии, получали приказы в виде бумажных документов и, спрятав их в котомку или узелок, неторопливо шли, опираясь на палку разыскивать нужную часть.

Спустя несколько дней Лёше приснился сон, что он сам не человек, а некое существо с крыльями из породы фаргов. Как-то это стало понятно из сна. У него было каменное жилище: то ли гнездо с крышей, то ли пещера. Тело через грудь было опоясано железными цепями наподобие портупеи. Был он силён и вёл войну с некими серыми – существами, похожими на гибрид волка с гиеной, которые бродили поблизости стаями, издавая сатанинский вой.

Надо сказать, что уже четыре года Алексей играл только в эпизодах. Задвинули его из-за того, что отказался репетировать с идиотом-режиссёром (отчего в театре встречаются нездоровые постановщики — актуальный вопрос к психиатрам) какую-то комедийную пьеску. Причиной отказа была реальная травма ноги, полученная на сцене, но руководство обиделось.

Эта история произошла, когда Лёша Шутов уже уволился из театра, как он говорил, «демобилизовался со сцены и вышел на подмостки жизни». Звонит ему как-то знакомый артист и предлагает «подхалтурить». На языке актёрской братии это значит сыграть роль в одноразовом проекте за конкретные деньги, которые выдают сразу после завершения мероприятия. Для артистов «халтура» — дело святое, так как получают они не очень уж большие зарплаты на основном месте работы, а тут сразу «живые» деньги в руки — очень удобно. Лёха, который был на мели, согласился сразу, даже не особо интересуясь, что предстоит делать.

Но однажды девочка прислала пророческие стихи, на долгие годы послужившие эпиграфом всей жизни Шутова. Называлось произведение «Ёжик»:
По лесу бегает ёжик колючий.
Всё бегает и бегает ёжик колючий.
Лёша почувствовал, что это шаг вперёд в творчестве юной поэтессы, и хранил стихотворение в своём сердце всю жизнь.

В учебном заведении, где он преподавал, его давно называли Алексеем Викторовичем и очень уважали за опыт, ответственность и особенно, за его искреннее желание делиться с молодёжью тайнами актёрского мастерства. С возрастом он научился в конфликтных ситуациях не повышать голоса и всегда обращаться к оппоненту вежливо, на «вы» и аргументировать. Если в споре он оказывался не прав, то признавал ошибку и старался исправить. Этакий благородный отец семейства, хороший человек и опытный педагог.